Утром была осень, и я специально шла в колледж по самой каштановой улице, чтобы болталось в каждом кармане шелковисто-гладкое, напоминающее о любимом. Наступала на китайские яблочки и ядовитые красные ягоды тиса, подкидывала ногой первые кучки осеннего шороха - а нога в сандалии, и так странно прикасаться к опавшим листьям босыми пальцами. К обеду вернулось лето, видимо, принесённое на хвосте ураганным ветром, доставшимся нам огрызком какого-то настоящего урагана над Атлантикой; стало одновременно жарко и невозможно открывать окна, потому ветер хлопал ими, свистел в щели, влетал в классы и принимался привиденчески завывать по углам.
А мне, кажется, пора попробовать накачать в телефон какой-нибудь новой музыки и снова ездить в поезде в наушниках, потому что, хоть и не хочется уподобляться составителям списков типа "я-не-быдло", но среднестатистический разговор по мобильному среднестатистичекого офисного работника (на любом известном мне языке) способен временно уничтожить во мне всякую любовь к человечеству. Слушать музыку я перестала весной - во мне бушевала такая синэстезия, что меня мутило не только от вкусов и запахов, но и от цветов и звуков, а от телефонных разговоров, как и вообще от людей, удавалось почему-то полностью абстрагироваться. Теперь же больше не удаётся, и всё нестерпимее хочется спросить: "А вы можете ещё громче обсуждать Лору из маркетинга?"