Будь счастлива и довольна собой, дорогая!
Сиреневая сказкаНа донышке чашки замысловатая корона была обведена плохо читающимся словом: “I…ia”. Ника решила, что «Италия», хотя букв вроде было многовато. Где же ещё, как не в Италии, на родине европейской кофейной традиции, создавать такие изощрённые красивости для этого благородного напитка? Сиреневый набор – кофеварка для эспрессо и три чашки – был подарком на день рождения самой себе. В этом было что-то одновременно мелодраматичное и гордое, так что хотелось то ли жалеть себя, то ли хвастаться.
Ни к тому, ни к другому Ника не была особо привычна, и даже, пожалуй, сложно было сказать, какое из этих действий было более предосудительно в системе ценностей, которую в ней некогда пытались воспитать. Пытались – потому что уже довольно давно Ника перевоспитывала себя сама и добилась, в общем-то, неплохих успехов. Собственно, кофейный набор успехи как раз подтверждал: вместо того, чтобы предаваться тоске, что день рождения она встречает одна в чужом городе, в съёмной квартире, без родных, а главное – без мужей и женихов и даже потенциальных кандидатов в оные, а часики-то тикают, ну и дальше, сами понимаете... так вот, вместо этих полезных душеспасительных размышлений она купила себе новую кофеварку и собиралась опробовать её «вотпрямщас».
Все предметы в комплекте были нежно-сиреневые, как весенние городские сумерки за окном. На кофеварке сбоку чёрным силуэтом был изображён странный человечек, столь же неразборчивый, как и корона на марке производителя, а чашки без ручек довольно убедительно притворялись слегка смятыми бумажными стаканчиками, хотя были, конечно, из фарфора. К набору прилагалась столь же сиреневая книжечка с инструкцией и кофейными рецептами, которую Ника честно планировала прочитать. Для первого раза должно было хватить первого разворота, на котором простая диаграмма со стрелочками объясняла, что куда лить и сыпать, и указывались пропорции для элементарного эспрессо.
Когда прибор на плите сначала жутко зашумел, а потом затих и по кухне разнёсся аромат настоящей уютной кофейни, где хорошо сидеть у окна в дождь, Ника положила на блюдце миндального печенья (ну её, диету, хоть на один день), наполнила одну из «мятых» чашечек и пристроилась на диване. Чёрт, а ведь это не худший способ праздновать свой 30-неважно-какой день рождения.
Конечно, прежде, чем пить, надо было насладиться запахом и видом – Ника была эстетка, и к 30-неважно-какому дню рождения наконец перестала этого стесняться. Запах был божественный... а вот вид её неожиданно смутил. Ей показалось, что у кофе странный цвет – как будто в него подмешали той же «сирени», что и на чашке. Наверное, это такой задуманный эффект. Для чистоты эксперимента Ника взяла маленькую белую чашечку из старого недобитого кофейного сервиза и плеснула туда тёмной жидкости. Но даже в белом фарфоре у напитка оставался отчётливый фиолетовый оттенок. Добавить чуть-чуть молока – и цвет стал совершенно идентичен сиреневой масти всего набора.
На такие чудеса у современного запуганного потребителя может быть одна реакция: краситель! Ника с сожалением выплеснула содержимое обеих чашек в раковину и развинтила кофеварку. Внутри, как ей и помнилось, блестел только серебристый металл, но она всё равно тщательно промыла все детали под краном.
Вторая порция получилась ещё более насыщенная – в чужих ухоженных садах она видела такие ирисы, похожие на говорящие цветы из «Алисы в Стране чудес». Нику охватило странное чувство – смесь азарта исследователя и страха перед неведомым. Некачественная краска исключалась – ей было просто неоткуда взяться внутри, после внимательного осмотра Ника была в этом уверена. Ну и что такого, даже если она умрёт в свой день рождения, отравившись сиреневым кофе? Это будет прямо-таки гибель эстета, достойная пера Оскара Уайльда. Она осторожно поднесла чашку к губам.
Этот кофе можно было пить только весной. Лучше всего – медленно сгущающимся вечером, когда чувствуешь запах цветов даже там, где рядом нет и клочка травы, и под слегка сбивающийся, хриплый звук саксофона. Ника распахнула окно, повинуясь непроизвольному порыву, и поняла, что пьёт вот эту самую весеннюю улицу с отголоском нарциссов в ближайшем парке, музыки из бара напротив и далёкого шумного центра, отсюда похожего на море. Это было волшебство – волшебство в кофейной чашке. Так не бывает – но так было, и Ника знала, что с этим бесполезно бороться при помощи разума, логики и здравого смысла. Куда лучше просто наслаждаться этим подарком себе, оказавшимся подарком судьбы.
На дне чашки были уже не сумерки, а темнота с искрами фонарей. Ника допила свой весенний вечер с миндальным печеньем и вздохнула так глубоко, как не дышала, кажется, много недель. Всё какая-то беготня, одна, другая работа, налоговые декларации, встречи у метро с друзьями, случившимися поблизости проездом, планы на лето, охватывающие пол-Европы, хромающая на обе ноги диета и фитнесс... и некогда просто остановиться и как следует вдохнуть.
Она взяла волшебную кофеварку и повертела в руках, как будто это поверхностное действие могло раскрыть какой-нибудь секрет. Секрет не раскрылся, но Ника готова была поклясться, что человечек-силуэт на сиреневом боку поменял свои очертания – переменил позу. Подумаешь, одной странностью больше...
Набор был куплен почти случайно, в одном из тех скидочных универмагов, куда попадают со всей Европы недораспроданные остатки разнообразных линий, сезонов и коллекций одежды, обуви, предметов интерьера и домашней утвари. Огромный плюс таких магазинов, помимо дешевизны даже супер-дизайнерских вещей, в уникальности большинства приобретений – второго такого не найдёшь и вряд ли у кого ещё увидишь. Минус – в её же оборотной стороне, то есть, в практической невозможности в следующий раз купить то же самое, даже если очень-очень надо. Ника помнила, что на полке тогда стояло три комплекта: алый, сиреневый и бледно-голубой. Что получилось бы в двух других? Осень и зима? А лето уже купили? Или что-то ещё более неожиданное?
Наверное, можно было бы написать фирме-продавцу и спросить, откуда взялось такое чудо. Но и это вряд ли прояснит ситуацию: не сможет же она поинтересоваться открытым текстом, почему у неё получается сиреневый кофе. Единственным потенциальным источником информации оставался буклетик, и Ника решила изучить его более подробно.
На втором же развороте, до которого она сперва не дошла в своём стремлении поскорее испытать новую игрушку, иллюзия нормальности развеивалась. Оказывается, чтобы сварить гиацинтовый кофе, нужно взять воду, которую сначала брызнули на цветы, а потом собрали с лепестков. Вместо того, чтобы взбивать молоко в пену для капуччино, лучше выйти на улицу ранним утром и набрать в стеклянную банку немного тумана – в холодильнике он даже простоит несколько дней. Для крепости к молотым зёрнам арабики советовали добавлять воспоминания, а в кофейную глазурь для торта - стряхнуть пригоршню отражений с маленького зеркала.
Ника дочитала все рецепты и рекомендации до конца и даже заглянула на заднюю обложку. Там, под знакомой замысловатой короной, пояснительная надпись сообщала, что производитель сиреневого безумия является поставщиком двора Его Высочества, герцога Иллирийского. Википедия услужливо подсказывала, что это либо древняя область на Балканах, либо место действия шекспировской «Двенадцатой ночи». Что, в общем, было всё равно, потому что ни той, ни другого не существовало в актуальной для Ники реальности. «Такнебываеттакнебываетакнебывает...» - она могла повторять это себе сколько угодно.
Рецепт на последней странице буклета объяснял, почему чашек в наборе было именно три. Стручок кардамона, горошина чёрного перца и воспоминание о первой любви – это прошлое. В настоящее кладут красный перец вместо чёрного, гвоздику и последний сон, какой можешь вспомнить. Для будущего понадобится кусочек корицы, весенний листок с первого дерева, которое попадётся на дороге, и самое сильное желание. Воспоминания и прочие эфемерности рекомендовалось выдыхать в воду через сложенные ладони.
Разноцветный перец нашёлся в рождественском кулинарном наборе, подаренном кем-то из коллег. Ника его даже не распаковала, не говоря уж о том, чтобы воспользоваться распылителем для растительного масла или меленкой для специй. Ну вот, теперь пригодился. За листиком пришлось прогуляться до ближайшей железнодорожной станции, уродливого бетонного сооружения, стыдливо задрапированного цветущими деревьями, - тянуться через ограду в чужие сады Ника не решилась и притворилась, что они просто не попались ей на глаза. Лист оказался вишнёвым – и цветом, и происхождением, и она пожалела, что по рецепту не требуется и лепестков – вишня осыпала её душистым снегом.
Когда она вернулась домой, дело уже шло к полуночи. Интересно, усиливаются ли магические свойства сиреневого кофе, сваренного в полночь при полной луне? Ника сложила ладони как для молитвы и вспомнила – ожидание телефонного звонка во времена, когда у каждого школьника ещё не было мобильного, стихи, записанные карандашом на клетчатом тетрадном листке, тоже кофе, как же без него...
У прошлого был лёгкий привкус сожаления – тонкая, даже приятная горчинка – но куда меньше, чем она ожидала. В настоящем, настоянном на драгоценном позавчерашнем сне с участием любимого актёра из телесериала, сведшего с ума половину её подруг, главной нотой оказалось удивление – надо же, а нисколько не одиночество или недовольство собой.
Ника вылила третью порцию в третью чашку и коснулась губами горячего кофе-будущего. Попавшее туда желание она, пожалуй, сформулировала впервые и только на ту секунду, когда дула в ладони. Момент предсказания одновременно хотелось оттянуть и не терпелось испытать. Хотя какое там предсказание? Скорее всего, она просто узнает самое сильное предстоящее ей чувство. И всё же. И всё же. Она сделала ещё один глубокий вдох, как будто собиралась нырять в сиреневый фарфор. Человечек на боку кофеварки подпрыгнул на месте и замахал ей руками – то ли предостерегающе, то ли привественно. Ника помахала ему в ответ и наконец решилась сделать глоток...
09.04.2012