Нет, я совершенно не утренний человек, не поймите меня неправильно. Но на эту неутреннесть за последние тринадцать лет наложилось столько отягчающих обстоятельств, что если бы хоть чуть-чуть не перестроилась, моя жизнь была бы сплошным страданием. Поэтому я теперь вполне способна, хоть и не по своей воле, встать в 6 утра в выходной день и до полудня сварить всем овсянку, собрать стирку и развесить бельё, почитать с Артуром книжку, с ним же сходить в магазин за молоком и хлебом и сунуть в духовку два экспериментальных несладких кекса, один из которых я понесу на празднование юбилея коллеги - это мой следующий пункт программы, так что за ближайшие полчаса мне надо навести на себя красоту и выстрелить в направлении станции.
В прогулку по деревне с Артуром без коляски тоже очень много чего попадает, так что время приобретает совершенно сумасшедшую эластичность. Мы успели (не всё делали вместе, но всё же): попрыгать в луже у дома (для этого у нас есть зелёные резиновые сапоги с лягушками, которые Артур любит так нежно, что регулярно надевает, например, на ужин), найти палку, поковырять ею во всех дырках в попадающихся заборах, с безопасного расстояния поинтересоваться некоторым количеством собак, убежать от старенького, добродушного, неспешного трусящего ретривера, помочь старушке открыть банку апельсинового джема (она вышла на улицу и остановила первых же прохожих, которыми оказались мы), зайти в булочную за хлебом, пообщаться там с хорошо знакомыми продавщицами (Артура уже знает полдеревни), зайти в наш крохотный супермаркет, покидать в корзину молоко и масло, поползать на четвереньках вокруг кассы, на обратном пути найти камешков, постоять в той же луже, попытаться в неё сесть и устроить скандал, когда попытка была пресечена, и всё же дойти до дома мирно с заманчивой перспективой развешивания белья (в чём Артур очень любит мне помогать).
Уфф, даже перечислять устала. А теперь пойду всё же оденусь, рецептом кекса поделюсь, если получится вкусно, а пока улетаю.